Взрослеют в эпоху глобальных перемен: есть ли надежда на поколение 20-летних
Их, родившихся во второй половине 90-х — начале 2000-х годов, считают свободным, благополучным поколением — и одновременно поколением, которое встречается с неизвестными ранее рисками, непредсказуемыми кризисами. В общем, взрослеет в эпоху глобальных перемен.
По данным Федеральной службы государственной статистики, в составе населения России 20-летние составляют почти 10%.
Специфика этого поколения в России — в его неоднородности. В зависимости от места проживания (столица, крупные города, малые города, село), материального благосостояния, уровня образования существенно различаются поведенческие практики 20-летних, их отношение к ценности образования, выбору профессии, интерес к миру за пределами семьи и круга друзей, политическая культура. Огромную роль в формировании этой неоднородности играет доступ к техническим устройствам и владение цифровыми навыками. Интерес к 20-летним переживает подъем в России, как и во всем мире, — совсем скоро они будут составлять 32% населения планеты. Но говорить о них как о поколении пока еще рано. Его образ только складывается, в нем проступают черты, выражающие время, с которым совпало их взросление.
Свобода и безопасность
Советские поколения, рожденные в 1950-е и 1960-е годы, следовали традиционной модели социализации. Она помогала плавно, относительно просто и безопасно перейти во взрослость. Важнейшие события, определяющие жизненный путь (учеба, начало трудовой карьеры, брак и рождение первого ребенка, отделение от родителей и создание собственной семьи), завершались к возрасту 26-28 лет.
Поколение, которое родилось в 1970-х, в период своего взросления (в 1990-е) оказалось на пике разрушения традиционной, «советской» модели. Начиная с поколения 1980-1986 годов рождения происходит переход к современному типу взросления, сближающему, как считают демографы, российских 20-летних с их ровесниками в европейских странах.
Для новой модели характерны сбои в традиционном «расписании» основных событий перехода во взрослость, их откладывание на более поздние сроки: взросление перестает быть «ранним, ускоренным и простым» и становится «поздним, растянутым и сложным». В результате разрушается единый для поколения жизненный сценарий и по сравнению даже с недавним прошлым увеличивается степень личной свободы. Одновременно неизмеримо возрастают непредсказуемость и риски.
Это отражает исторический и культурный сдвиг и переход к новой эпохе, в который включены все живущие поколения, но сильнее всего — самые молодые. В начале 2000-х классик современной социологии Зигмунд Бауман назвал этот переход «текучей современностью» с ее расплывчатыми («жидкими») страхами и неуверенностью в будущем: «Мы идем как бы по минному полю. Мы знаем, что поле забито взрывчаткой, но не можем сказать, где будет взрыв и когда… Мы в невероятной степени более свободны, чем наши деды или прадеды. Но мы платим за это. Нам приходится менять свободу на безопасность».
Бауман описал общество, которое стоит перед вызовом — найти новые условия сосуществования свободы и безопасности, «двух важнейших ценностей, без которых жизнь человека немыслима». Этот вызов обращен сейчас и к 20-летним. Они взрослеют в эпоху, дух которой определяется напряжениями между такими ценностями, как традиция, безопасность, послушание, и ценностями свободы и открытости изменениям.
Именно у 20-летних безопасность и близкая к ней ценность заботы о здоровье впервые вошли в тройку главных приоритетов. Следом за безопасностью идут такие ценности, как «дом и комфорт в нем» и «семья как основа всего». Известно, что у них формируется новая модель потребления, поддерживающая здоровый образ жизни: снижается потребление алкоголя, сокращается курение.
Исследователи замечают, что в подростковой и молодежной среде становится более выраженной ориентация на традиционную семью и стремление юношей соответствовать образу и поведению мачо»(эта тенденция более заметна среди молодежи, живущей в провинции). В целом это соответствуют комплексу ценностей, демонстрирующих высокую заинтересованность 20-летних в личной и общественной безопасности.
При этом для них, похоже, безопасность не противоречит свободе. Они понимают свободу как индивидуальную ценность и возможность личностного развития. Опросив студентов столичных вузов, исследователи делают вывод, что 20-летние выбирают фриланс, независимость, возможность путешествовать по миру. Материальное благополучие и здоровье важны для них как гарантия свободного образа жизни. Его они предпочитают карьере и стремлению добиваться высокого статуса, сопряженного с дисциплиной и рисками.
Как говорит одна из представительниц поколения (Лиза, 21 год), главное — учиться тому, чего ты хочешь: «Не на то, что принесет больше денег, а именно на то, к чему лежит душа. То, что хочется делать. То, что нравится. И потом заниматься этим любимым делом, развиваться и в принципе получать от жизни только положительные эмоции», — в исследовании, которое я проводила вместе с социологом Еленой Онегиной в 2020-2021 годах.
Вынужденное ограничение свободы даже ради безопасности 20-летние переживают как психологическую травму. Поэтому в период самоизоляции, вызванной пандемией, они чувствовали себя намного тяжелее, чем старшие, — около половины испытывали апатию, 40% — периодическое чувство безысходности, показывает исследование Института прикладных политических исследований ВШЭ.
Свобода — это нормально, считают они. В их картине мира высокая ценность безопасности не противоречит открытости изменениям: они выросли в обществе потребления и интернета, где люди легко пересекают границы как в реальности, так и виртуально. Исследователи предполагают, что 20-летние более восприимчивы к общественным преобразованиям, чем предшествующие им поколения.
Свобода выбора
Им доступны возможности выбора, которых не представляли старшие поколения. Стало общим местом, что «они родились с гаджетами в руках», «с цифрой в своих ДНК»: для них разнообразие информации — знак свободного выбора в самом широком смысле слова.
Следствие этого — важная особенность поведения, которую отмечает социолог Валерия Касамара: «Они живут с пониманием, что могут выбрать и отказаться от своего выбора, могут сделать выбор тогда, когда они этого хотят, потому что они не вписаны в какие-либо рамки «жесткого планирования». Это соответствует изменениям образовательной модели: востребованность на рынке труда все больше зависит не от классического образования, а от новых навыков, приобретаемых в непрерывном обучении, и готовности менять вид деятельности.
У 20-летних формируется гибкая и вариативная личная стратегия, зависимая не только от внешних обстоятельств и влияния ближайшего окружения, но все чаще от доступности информации и умения ее анализировать. Благодаря этому усиливается ответственность за личный выбор, повышаются требования к его осознанности.
Это проявилось в период пандемии, когда в результате распространения дистанционного образования молодые люди были вынуждены самостоятельно планировать время учебы и досуга. В наших с Еленой Онегиной интервью с девушками, которые проводились в 2020 и 2021 годах, они говорили о том, что учились самостоятельно анализировать информацию, чтобы понимать ситуацию и определять степень ее опасности для себя. Они утверждали, что те, кто не справлялся с такой задачей, оказывались перед лицом повышенного риска. Например: «Я каждый день вставала утром и сразу смотрела статистику, сколько человек заболело в России и в нашем городе. Получала данные об эпидемии через телефон, новостные паблик «ВКонтакте». Смотрела, в каких странах заражались, анализировала, до сих наблюдаю за тем, что в происходит в мире» (Ольга, 20 лет).
Гражданская активность
По данным Фонда общественного мнения (ФОМ) 20-летние пользуются разнообразными источниками информации о политических событиях, но предпочитают форумы, блоги и социальные сети (60% опрошенных). Респонденты 17-23 лет — единственная возрастная группа, в которой этот источник информации выходит на первое место. Особенно выделяются студенты, среди которых 65% получают политическую информацию в социальных сетях (только 43% используют также телевидение, 37% смотрят новостные сайты). Cамые молодые пользуются социальными сетями в 8 раз чаще, чем пожилые россияне (74% против 9%), а блогеры с миллионной аудиторией влияют на их выбор не только товаров и услуг, но и моделей поведения. Здесь заметны территориальные различия: чем меньше населенный пункт, тем реже молодые люди используют другие источники информации, кроме телевидения, и тем неохотнее обсуждают политические новости.
Пересечение возраста, образования, места проживания сказывается не только на информационных предпочтениях, но и на политической активности: 20-летние, участвовавшие в уличных протестах, как правило, студенты, живущие в столице и нескольких крупных городах. Среди молодежи они составляют меньшинство.
Опросы показывают, что участие в политической жизни стоит в конце списка приоритетов молодых россиян. Есть свидетельства, что у них возрастает «запрос на справедливость, связанный с «чувством растущего неравенства и трудностей самореализации», но они мало интересуются деятельностью партий и в большинстве своем отстраняются от политического выбора. «Мне непринципиально, кто будет у власти, лишь бы власть была правильная» (Артем, 24 года); «Вообще, стараюсь держаться от политики подальше» (Роман, 21 год).
Исследователи сходятся во мнении, что 20-летние чаще, чем их ровесники из старших поколений, готовы участвовать в проектах, связанных с политикой малых дел, таких как волонтерство. Этот способ гражданского участия, привлекающий прежде всего молодежь в возрасте 18-24 лет — среди них значимое большинство (по некоторым данным, до 70%) составляют девушки.
По данным исследователей из НИУ «Высшая школа экономики», 46% юношей и 47% девушек уверены, что «в России легко быть общественно активным человеком». Это впечатляющая разница с ответами всех опрошенных (от 18 до 70 лет), среди которых такого мнения придерживаются менее трети (28%).
Позитивная оценка общественной активности связана с убежденностью молодых людей в том, что они могут влиять на происходящее в своем населенном пункте, в стране и мире. Это означает, что среди 20-летних не так мало тех, кто верит в свою способность изменять общество.
Становление поколения
20-летние — первое поколение, для которого советская эпоха окончательно стала историей. Ее свидетелями и участниками были не столько их родители, сколько бабушки и дедушки. При этом опросы показывают, что в социальной памяти поколений больше сходства, чем различий.
По данным «Левада–центра» (включен в реестр НКО, выполняющих функции иностранного агента), для всех возрастных когорт главные события отечественной истории связаны с советским прошлым — победой в Великой Отечественной войне, полетом Гагарина в космос и распадом СССР. Большинство 20-летних не готовы рассуждать о советской истории, но они «признают историческую и символическую значимость событий той эпохи».
Результаты опроса, проведенного в Москве и на Алтае, показали, что великая русская литература (признание ее исключительной ценности было одной из основ советской культуры), победа в Великой Отечественной войне и ведущая роль СССР в освоении космоса объединяются для 20-летних в образе России, вызывающем у них гордость за свою страну.
Исследователи описывают феномен «чужой ностальгии» — сожаления об утрате советского прошлого у поколения, свойственного молодым людям, для которых советское не было частью биографии. «От СССР осталось огромное культурное наследие: прекрасные фильмы, книги, музыка… Видимо, большинству из нас нравятся воспоминания старшего поколения», — объясняет молодая писательница Арина Обух.
«Я влюблен в оттепель. И не я один. Удивительное, странное, неоднозначное и счастливое время… И все это, кажется, я переживаю заново. Все это со мной уже было», — говорит поэт Василий Нацентов, родившийся в конце 1990-х. Он называет «чужую ностальгию» культурным кодом поколения двадцатилетних». И объясняет ее так: «Может быть, потому, что родились мы в безвременье, нам нужна хоть какая-нибудь опора».
В 2000-е годы становится все более очевидной как преемственность с советским прошлым, так и многочисленные разрывы с ним. У 20-летних рождается общий опыт непредсказуемого и стремительного перехода к новому времени. «Планы есть, конечно, грандиозные, но сейчас, наверное, неизвестно, как и что будет дальше», — говорит 19-летняя Мария в исследовании, проведенном совместно с Еленой Онегиной в 2020-2021 годах. «Чужая ностальгия» — не только идеализация прошлого и попытка опереться на него, но и поиск культурной альтернативы. Возможно, в этом состоит жизненная задача поколения 20-летних.
Чтобы ее решить, им надо найти точку опоры в своем историческом времени, дать ответ на вопрос о свободе выбора и ответственности человека в обществе, которое они будут создавать.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора